All thеsе moments won't be lost in time like tears in the rain
Не была на войне, не держала оружия, не убивала. Но сейчас за окном скалятся рожи, если подумать, чьи-то когда-то дети. Поверх окровавленных лиц, мутных глаз, ревущих пастей закатом цветет мое последнее солнце.
Солнце садится, и его ладошки ползут по бумаге, прорвавшись ко мне сквозь холодные мертвые города. Пишу на полях брошюры, инструкции к огнестрелу. Пишу на полях о нем:
«Он входит в реку, вода расступается, робко обволакивает его. Золотом липнет к коже, оставляя провалы в синь. Колышется ряска. Подруга ждет на мягком и белом песке с мягкой и белой тканью. Он делает взмах и плывет. Мышцы поют, млеет от холода кожа, брызги замирают под взглядом, как лес на том берегу. Ныряет в деревья солнце. Подруга смотрит в закат: ей видно, как пульсирует, борется с ночью последний луч, но гаснет. Становится зябко. Она теребит цепочку на шее, комкает ткань в руках – драгоценное полотно, чтобы обтереть любимого, забрать у холодных капель. Даже в последнюю ночь она делит его с рекой. Меч отца ждет рядом с подругой. Она засыпает, ей снится…
Ей снятся птицы Симурга, летящие в зиму. Гордые шеи скованы цепью – по паре птиц на одну проклятую цепь. Горят огни среди вьюги, в домах людей. Огни горят в глазах птиц. Птицы летят сквозь снег, белые в белом. Ночь расступается, робко обволакивает ледяные хрупкие перья.
Птицы ищут в ночи своего пропавшего бога Симурга. Он – это все они вместе, и каждая из них, но птицы о том не знают.
Она просыпается, когда милый садится рядом в песок. Река еще не стекла с его тела, запуталась в волосах.
Он спрашивает, а она молчит. Лучше, чем река, ей все равно не сказать».
Река сказала и за меня. Луна бьет полночь. Пора на поиски. Сматываю оборванную цепь, чтобы не мешала в пути. Беру автомат, открываю дверь и стреляю в первого, во второго…
Солнце садится, и его ладошки ползут по бумаге, прорвавшись ко мне сквозь холодные мертвые города. Пишу на полях брошюры, инструкции к огнестрелу. Пишу на полях о нем:
«Он входит в реку, вода расступается, робко обволакивает его. Золотом липнет к коже, оставляя провалы в синь. Колышется ряска. Подруга ждет на мягком и белом песке с мягкой и белой тканью. Он делает взмах и плывет. Мышцы поют, млеет от холода кожа, брызги замирают под взглядом, как лес на том берегу. Ныряет в деревья солнце. Подруга смотрит в закат: ей видно, как пульсирует, борется с ночью последний луч, но гаснет. Становится зябко. Она теребит цепочку на шее, комкает ткань в руках – драгоценное полотно, чтобы обтереть любимого, забрать у холодных капель. Даже в последнюю ночь она делит его с рекой. Меч отца ждет рядом с подругой. Она засыпает, ей снится…
Ей снятся птицы Симурга, летящие в зиму. Гордые шеи скованы цепью – по паре птиц на одну проклятую цепь. Горят огни среди вьюги, в домах людей. Огни горят в глазах птиц. Птицы летят сквозь снег, белые в белом. Ночь расступается, робко обволакивает ледяные хрупкие перья.
Птицы ищут в ночи своего пропавшего бога Симурга. Он – это все они вместе, и каждая из них, но птицы о том не знают.
Она просыпается, когда милый садится рядом в песок. Река еще не стекла с его тела, запуталась в волосах.
Он спрашивает, а она молчит. Лучше, чем река, ей все равно не сказать».
Река сказала и за меня. Луна бьет полночь. Пора на поиски. Сматываю оборванную цепь, чтобы не мешала в пути. Беру автомат, открываю дверь и стреляю в первого, во второго…
-
-
10.02.2012 в 08:29-
-
10.02.2012 в 09:26-
-
10.02.2012 в 17:41Кстати, даже нашла стихотворение, из-за которого у меня в голове щёлкнуло. Оно начинается: "Не вы убивали не вы побеждали..."